Иниго ( испанское 'Иньиго',Inigo) Лопес де Рекальдо Лойола ( при крещении получил имя Энеко Лопес де Рекальде-и-Лойола) родился 23.10.1491 (?) в замке Лойола, провинции Гипускоа, а умер 31.07.1556 в Риме ( ?). Баскское имя Энеко (Eneko) откровенно созвучно имени Эней ( для славян он Энейка) , а одна из частей фамилии Рекальдо - Ре Колот . Интересно , что слово Гипускоа просходит от названия цветка Гибискус , который был алого цвета и подарил свое название сану священников ,"епископ" , за аналогичный пурпурный цвет сутаны . Имя 'Игнатий' стало преобладать в его письмах с 1542 г.( римское затворничество ). Очевидно, в последний раз Игнатий назвал себя 'Иньиго' в письме от 1547 г. Как видим , одни и те же образы пронизывают изначально речь басков и христианскую Религию ( Ре Ликия - то что описывает Лик Ра , Солнца) , которая в отличии от басков врядли сама помнит смысл символов и понятий собственного Культа . Иниго был младшим из тринадцати детей. Любимым чтением Лойолы был средневековый роман 'Амадис Гальский'. В 1515 году в Аспейтии Иниго совершает некий проступок, расцененный как тяжкий на процессе, возбуждённом против него Эрнандесом де ла Гама, коррехидором Гипускоа. Это один из первых источников , где упоминается Лойола ,бывший пажом при дворе короля . В других записях сообщают , что Иньиго просит у короля разрешения носить оружие, поскольку ему угрожает смертью некто Франсиско де Ойя (Гойя).

'Достопочтенный Отец, когда мы изучаем твои произведения и сравниваем их с произведениями древности, ты предстаешь перед нами поистине благословенным, ибо Христос избрал тебя (...), чтобы ты послужил прочной опорой старым церковным зданиям, грозящим рухнуть из-за своей ветхости и по нерадивости архитекторов, и возвел новые здания.

Именно таковы были в прежние времена деяния Антония и Василия, Бенедикта, Бернарда, Франциска, и Доминика, и многих других прославленных мужей, коих мы почитаем как святых и чьи имена упоминаем с почестями. Наступит время - мы надеемся и желаем этого,- когда и твое имя будет так же почитаться за твои великие дела, и память о тебе будет священна во всем мире'.

Назвав себя Паломником , Игнатий в 33 года ( возможно это число дань религиозной традиции ) сел за парту , чтобы создать грандиозный Орден Иезуитов ( еще точнее , Орден Иисуситов) , возродивший силу католицизма после страшного поражения , которое ему нанесли протестанты . Многие рассказы о его жизни следует воспринимать несколько скептически т.к. безусловно не может один человек проделать всю ту неподъемную работу по созданию сети 'миссионерских' коллегий, школ и университетов, ту гуманитарную, научную и богословскую работу, благодаря которой иезуиты сумели добиться подъема в Церкви после протестантского кризиса и проповедовать Евангелие 'до крайних пределов земных' . Более того , Иниго родился в стране басков , известной своей консервативностью и постоянством как в дружбе так и в ненависти к врагам . Что он и доказал при осаде Памплоны , решившись на безнадежный , но достойный славы поступок - оборону города от французов во главе горстки таких же безумцев как и сам ( удивительно , но еще в 1520 году , принимая участие во взятии Нахеры, он не пожелал притронуться к военной добыче ) . Город был взять противником , а Иниго получил страшные ранения обеих ног . Тем не менее , французы оказали Лойоле большие почести и отправили его в свой замок . Одно время казалось что если Иниго и не умрет , то останется беспомощным инвалидом . Кости срослись неправильно . Рискну отнять ваше время , но думаю , что следует узнать как Иниго сделали реконструкцию ноги в 16 веке . Ему разрезали плоть и распилили кривую кость, затем применили различные средства, чтобы нога не была такой короткой: были использованы мази и приборы, которые держали ногу в вытянутом положении. Вот вам и средневековый Илизаров !

Не последнюю роль в укреплении духа Лойолы сыграли его чувства к некоей даме (полагаю , что это неверно трактованная любовь к Деве Марии ) , которой была как полагают , принцесса Каталина, сестра Карла V, ставшая в последствии супругой Жуана III, короля Португалии. Горячий баскский парень проповедовал принцип - :любить так королеву . Очень увлекали Лойолу рыцарские романы . Может показаться , что тщеславие двигало его поступками . И все же нет . Сын басков-батьков " заметил, что размышления о Боге и святых сначала бывают утомительными, но затем исполняют его радостью. И наоборот, размышления о светских героических подвигах и о рыцарских страстях, сначала возбуждают в нем радость и удовольствие, но в конце концов оставляют на душе лишь грусть и беспокойство ". Католические мифотворцы пишут о неких видениях , посетивших Иниго , но сам он объяснял , что речь идет не об образах или четко очерченных видениях , но скорее о внутренних озарениях . Его формулировка такова: 'увидел внутренним взором'. Первое 'видение' касалось Троицы , второе 'видение' касалось сотворения мира: 'его уму предстало то, каким образом Бог создал мир'. Третье 'видение' касалось 'Господа нашего, учреждавшего Таинство алтаря'.

Пятое 'видение' касалось значения всего существования и было столь значительным, что, как пишет Игнатий, 'если сложить все, что он с Божьей помощью выучил за свои полные шестьдесят лет, то и тогда получится, что в тот единственный раз ему открылось больше'. Читая даже такие неканонические тексты как 'Автобиография' Лойолы , не следует забывать уроки бутадов-ликеистов с горы Ликабет , Каллимаха и Ликофрона . Должен быть скрытый , тайный смысл . 'И так он шел, погруженный в свои молитвы, и присел на минуту, обратив лицо к воде, протекающей внизу, и так он сидел, и начали открываться его умственные очи. Не то ,чтобы имел он видение, но он понял и познал многие вещи из жизни духовной, касающиеся веры и Писания с такой ясностью, что они предстали ему в совершенно новом свете'. Мария - Мара олицетворяла собой водную Стихию . Текущая Вода -Время , раскрыли Иниго тайны "божественного " . Стихия Воды являлась Утробой для рыб , детей Моря - Мары . Рыба символ Исуса . Он сын Мары . Иносказаниями оказываются многие афоризмы типа " время ,проведенное за рыбалкой у реки , Боги не засчитывают Человеку в прожитые " . О чем речь ? Да о том , что люди следующие учению Христа приближаются к Бессмертию и Святости . "Ловить рыбку в мутном пруду " - искать мирских благ , следовать дьявольским искушениям и наущениям . Читая дословно , узнаешь что " Игнатий же даст 'миру Божьему' поглотить себя и станет святым Троицы" , "даст поглотить себя миру Иисуса ", ".. станет 'святым Церкви' .., в которой каждый должен уметь пролить живую кровь своей готовности к служению " . Это все не более , чем аллегории и метафоры . Такие же как термин " Тело Христово " т.е. Церковь -Храм как организация , система . Кое -где Лойола пишет более откровенно : ' станет" святым Церкви' - святой, прекрасной, хорошо организованной и активной . " Вот это и есть откровение для " тупых" - "передатчик на бронепоезде " !

В жизнеописании Лойолы масса загадок . Что означает " первоначальным его планом было отправиться в Святую Землю и остаться там навсегда "? И он действительно туда отправился, но решение остаться там оказалось неосуществимым (ему пришлось вернуться под угрозой отлучения от Церкви)" . Чтобы это значило ? Проповедование среди сарацин , миссионерство в Иудее только приветствовалось . Никак речь идет о попытке примкнуть к арианству , возможно , к раннему Исламу или Буддизму ? Идея поселиться в Палестине не покидала Лойолу вплоть до 1538 года . Но Папа Римский так и не позволил Лойоле это сделать. Наконец Иниго цепляется за возможность возглавить мисиию в Эфиопию ( хотел сбежать ?) , но Папа Павел III отклонил "столь похвальное рвение" . Я оказался не одинок в своей догадке . Джанкарло Рошиони в своей работе, "Жажда Индии. Истории, мечты и бегства молодых итальянских иезуитов", о которой высоко отзывается рецензент миланской газеты "Корсера" , полагает , что группа итальянских иезуитов XVI-XVII вв. стремилась любым путем достичь "Индии" - той Индии духа, о которой мечтал и Николай Гумилёв. Автор монографии много времени провел в римском архиве Общества Иисусова, изучая письма молодых иезуитов и стремясь лучше понять, что именно побуждало их так сильно устремляться к таинственной "Индии". Речь шла о привилегированной группе энтузиастов, вдохновлявшихся высокими идеалами. Характерная особенность, подчеркнутая Автором монографии: будущих миссионеров искали преимущественно в студенческой, университетской среде ( так же как ранее социалисты-револючионеры и сейчас спецслужбы ищут провокаторов и бунтовщиков среди студентво ). Франциск Ксаверий из Японии писал, что его мечтой было - отправиться в аудитории Сорбонны и кричать там, как безумному: студенты должны знать, что в "Индиях" существует огромный виноградник Господень, но не хватает работников. Показательно, что именно в этом направлении действовало, Общество Иисусово, разработавшее под знаком религиозной терпимости стратегию "вхождения" в иные культуры, ориентируясь на молодых энтузиастов. Но надо думать, согласно постулатам самих иезуитов , что эти молодые "энтузиасты " не ведали истинных целей Генерала и его штаба "шестерок ". Их цель была вырваться за пределы ортодоксального Римского , Христианского Мира и создать свое Царство Небесное . Его они попытались создать в Парагвае и довольно удачно - более чем в вдвое превысив срок существования СССР . Римский синклит , безусловно знал об этом и держал Лойолу на "коротком поводке" . Не помог и принцип 'цель оправдывает средства', что можно интерпретировать, как 'главное - результат'. Стоило иезуитам приоткрыть свои замыслы и с Орденом было покончено . Большинство членов Общества Христа понятия не имело о маршруте путешествия Лойолы по Земле Обетованной и откровенно позднее удивлялось , что Северный буддизм имеет такое множество обрядов и церемоний замечательно схожих с некоторыми обрядами и церемониями своей собственной церкви, что "это несомненно дело дьявола, который изобрел буддизм в насмешку над истинной Церковью ". Если бы кто-то из них мог читать тибетские гимны, то он узнал бы в "Гимне к гуру" одно из главных наставлений ' "Духовных упражнений' Лойолы , высказанных не менее откровенно :" Пусть твое тело красиво и жена прелестна, велика и многолика слава :Супруга и богатство, сыновья и внуки,
дома и родичи - все это пусть в избытке:Пусть Веды на устах и шесть веданг , и знанье всех наук, пусть дар поэта у тебя, прекрасные стихи и проза:Можно мнить: "В иных краях меня превозносят,и в своей стране я процветаю, и в благонравье я непревзойден:Пусть припадают к твоим стопам постоянно
Сонмы императоров и царей:Моя слава гремит повсюду: ведь щедр и доблестен я, и потому все в мире в моих руках:Пусть ум не привязан ни к наслажденью, ни к сосредоточенью, ни к табунам лошадей, ни к лику возлюбленной, ни к богатству:Богатство необъятно, словно Меру :Не пребывает мой ум ни в-пустом-и-никчемном, ни в должном, ни в теле, ни в лесу, ни в собственном доме.
Но если мой ум не предан лотосу стоп гуру,
Что из того, что из того, что из того?!" Гуру твой Бог, Повелитель, Жизнь и Любовь .

Ценным является замечание некоего исследователя деятельности Общества :" Когда в конце Средневековья и в эпоху Возрождения люди вновь открыли для себя греко-римскую античность и когда иезуиты превратили латынь и греческий язык в основу образования, возникла первая форма этнологии. Эпоха Возрождения нашла в античной литературе не только забытые понятия и способы размышления, она нашла средство поставить во временную перспективу свою собственную культуру, сравнить собственные понятия с понятиями других времен и народов. " Энеко сравнивал и выравнивал !

Иниго несколько раз представал перед судом Инквизиции, так как осмеливался учить духовным вещам, не имея образования и не будучи священником. Но это не правда ! Уже к 1526 году он совершил "паломничество в Палестину ", закончил обучение грамматике в школе Эстудьо Хенераль и изучал свободные искусства в Алькале . Первое судебное решение по делу Иньиго, вынесенное не Инквизицией, а викарием Алькалы, Хуаном-Родригесом де Фигероа, но решение суда весьма неожиданное -

Иньиго и троим его товарищам приказывают сменить одежду, а чуть позже - носить обувь. Что бы это значило ? Затем следуют второй судебный процесс и заключёние в тюрьму,третий судебный процесс и высылка из Алькалы. Но в Саламанке после беседы с доминиканцами в монастыре св. Стефана Иньиго заключают в тюрьму. Последовало оправдательное судебное решение, по которому, однако же, Иньиго запрещается давать наставления по вопросам теологии до тех пор, пока он не изучит теологию. Он выходит из тюрьмы. Однако теологией Лойола займется лишь после 1533 года . Как видим отношения Иниго с Официальной Церковью складывались не очень то удачно . В результате Лойола оказался в Париже , где ему удалось собрать небольшую постоянную группу 'друзей Господа', состоявшую из особенно достойных молодых людей. Можно только догадываться как Иниго создавал будущий Орден . Очевидно в поисках финансов , а как же без них , он "завоевал" Франциска Ксаверия, " которого Игнатий 'преследовал' очень долго, повторяя ему слова из Евангелия: 'Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? ' И действительно , до конца жизни Лойолы ему докучали прежде всего " финансовые заботы " . Основные вехи в жизни Лойолы часто совпадают с его наиболее удачными финансовыми операциями . Так , между 1535 и 1537 годами Лойола побывал в Испании, где его щедро снабдили средствами благочестивые люди, уже тогда считавшие его святым, и мы наблюдаем новые "духовные" успехи Иниго .

Он много лет посвятил изучению богословия сначала в Саламанкском университете, а затем в Сорбонне. В университетских кругах ему предъявили обвинение в совращении студентов. У меня весьма большие сомнения в подлинности " Биографии " Лойолы , в том что к ней не приложили позднее руку отцы-католики . В марте 1522 года Лойола пошел на богомолье в Montserrat ( Монт + еррат - аналог названия горы Монт Эрик-Ярик , где был Храм Эрикины) , близ Барселоны, где хранился чудотворный образ Богородицы. Дойдя до Montserrat, Лойола простоял целую ночь с оружием в руках перед новой дамой своего сердца и повесил перед образом Марии свой меч и кинжал ( это называлось " бодрствовать над оружием перед образом Пресвятой Девы" - хороша Дева , чем не Афина ).

Похоже , в 1537 году наступил перелом в жизни Игнатия. Он и его первые последователи были наконец рукоположены и вскоре приняли имя 'членов Общества Иисуса', а по другим данным Лойола более точно именовал свое детище 'Иисусова фаланга'. Значение этого имени стало ясным мне , да и очевидно самому Лойоле , из его путешествия в Рим . Там его посетило видение , которое наверняка смахивало на папских легатов и Инквизицию . Целый год Лойола " не служил мессу , чтобы достойно подготовиться к служению " . Думаю , он просто исчез в недрах Ватикана , где его соответствующим образом обрабатывали и " подготавливали " . "И эта подготовка состояла в непрестанной молитве, в которой он просил у Святой Девы 'соблаговолить поручить его Своему Сыну' ". После этих молитв ' он почувствовал такую перемену в своей душе и так ясно увидел, что Господь Отец поручил его Сыну Своему Христу, что он не посмел сомневаться в том, что Бог Отец поручил его Своему Сыну'. О-о ! Куда же делась Дева Мария ?! Уместно будет сказать : " Хочешь жить - умей трансформироваться ! " Воистину , пути Господни не исповедимы !

Ясность вносит сообщение о том , что в Риме членов 'Общества Иисуса" обвинили в ереси и отдали под суд и по окончании этого процесса они предстали перед Папой, "отдав себя в полное его распоряжение" . Он больше никогда не покинет Рима .

С традиционной версией не сходится и то , что первую мессу Игнатий отслужил в Рождественскую ночь 1538 года в Санта-Мария-Мадджоре, в часовне, посвященной Рождеству Христову: так он воссоединялся, мистически и вместе с тем реально, с тем 'истоком', подле которого хотел остаться навеки - сыном Девы Марии . Но он посвятил себя Деве еще в 1522 году в Испании .

Не менее интересно , что 15 августа 1534 года в подземной часовне Монмартра ( Монт Мартр - Гора Митры ? именно в подземных часовнях исполняли обряды Культа Митры -Мирт Ра ) , на месте которой 9 октября 1272 года был замучен первый парижский епископ святой Дионисий с товарищами Рустиком и Элевферием, в предместье Сен-Жак, семь первых членов будущего ордена дали клятву посвятить свои жизни Богу.

Лойола был первым руководителем , генералом, ордена и создателем его устава. В ордене господствовала строжайшая дисциплина. Формально высшим органом власти у иезуитов являлась генеральная конгрегация, состоявшая из высших сановников ордена, но фактически вся власть была сосредоточена в руках генерала, при котором имелся совет в составе 6 человек с совещательными правами ( это были его старые соратники с 1534 год- Петр Фабер, Франциск Ксаверий, Яков Лайнес, Альфонс Сальмерон, Николай Альфонс Бобадилья, Симон Родригес - четыре испанца, португалец и савояр-швейцарец . Все они магистры Сорбонны ) .

Иезуиты разделили весь мир на особые районы, называвшиеся провинциями, которые, как правило, включали не одну, а несколько стран. Деятельностью иезуитов в провинции руководили провинциалы, имевшие при себе совещательные коллегии. Члены ордена хотя и давали, как все монахи, обет послушания, целомудрия и нестяжательства, жили в отличие от монахов не в тиши монастырских обителей, а в миру. Их главной обязанностью было находиться в центре общественной жизни и оказывать на нее свое влияние, как требовали того интересы и директивы руководителей ордена. Подчиненный 'должен предоставить провидению, в лице своих начальников, так управлять собою, как если бы он был трупом', - таково было основное требование, предъявлявшееся к каждому иезуиту. Главными орудиями борьбы были агитационная массовая работа - проповедь, исповедь, организация убежищ для сирот, даровых столовых, домов святой Марфы и прочее

Члены ордена рекрутировались по принципу физического, умственного и классового отбора . принимались люди физически здоровые, с хорошими умственными способностями и энергичные и по возможности 'хорошего происхождения', с приличным состоянием. Совершенно не принимались в орден бывшие еретики, а также женщины. Странно , что на папский престол ни один иезуит не был возведен. В момент смерти своего основателя (1556 г.) орден насчитывал свыше 1000 членов, 100 домов и 14 провинций. И вот мы узнаем , что " Иезуиты-миссионеры преодолевают океаны, пересекают Индию, переходят Гималаи, углубляются в Китай, бороздят Японию, оставляя за собой тут - иезуита-брамина в желтой одежде, который больше брамин, чем остальные брамины; здесь - иезуита-йога, превосходящего йогов в аскетических дисциплинах; в другом месте - иезуита-заведующего протокольным отделом и служащего примером японского этикета для приближенных императора; еще далее - иезуита-заклинателя змей; и, смотря по месту, обстоятельствам и потребности - географов, часовщиков, физиков, астрономов, врачей, архитекторов. Иезуит открывает Миссисипи и проплывает вверх по Мисури до Великих Озер, иезуит же изобретает волшебный фонарь и акустическую трубку, иезуит привозит нам с Филипинских островов хину и ваниль, иезуит обучает нас изготовлению фарфора и употреблению зонта. И не ищите, кто дольше всех занимал пост председателя "Императорской математической комиссии" в Китае: конечно иезуит! "

Жизнеописание Лойолы подтверждает мои выводы о сути мышления , его образной и чувственной , ассоциативной основе . Глубокие Размышления о Госоподе и Марии , о Троице , о Мироздании привели Лойолу к неизбежной необходимости " вдохнуть того же воздуха, которым дышал когда-то Христос, увидеть те же места, те же города, пройти по тем же тропам. Он размышлял, восстанавливая в глубине своей души картину природы, звуки, запахи - все необходимое для того, чтобы ни на минуту не померкла реальность Воплощения. По возвращении он даже научился говорить так, как по его мнению, говорил Христос (например, обращался к людям на 'вы'!). На этом опыте 'погружения' в живую атмосферу воплощенного Христа он основал свою педагогику: к тайне Христа следует подходить, 'как если бы мы сами присутствовали и участвовали во всей без исключения его тайне'. Сегодня это назвали бы методом "полного погружения " . Технологию воздействия на подсознание , Дух Человека Лойола излогал в книжице, которую дополнял и систематизировал по мере того, как шли годы и возрастал его опыт: ' "Духовные упражнения'('Exercitia Spiritualia', Romae, 1548) - упражнения, которые направляют человека, дабы он смог победить самого себя и упорядочить свою жизнь..." . Гонимый Инквизицией , Игнатий настаивал на том , что : 'Мы не проповедуем, но лишь доверительно разговариваем с людьми о божественных вещах, как мы это делаем после трапезы с теми, кто нас приглашает'. Прекрасный "ход" . Игнатий -Иниго открыл новый способ "посвящать себя Богу": членов своего Общества он освободил от длительных совместных молитв, покаяния и монастырских обычаев, оставил лишь одно- безоговорочное послушание как готовность отправиться в любое место и действовать так, как того требует Слава Христова. Perinde ас cadaver - как труп, 'как бездыханное тело' , в руках того, кто для тебя представляет Христа и указывает тебе Его волю.

Апофеозом Гения Лойолы стало высказывание : 'Чтобы не ошибиться, мы всегда должны помнить, что то что мы видим белым, является черным, если так говорит Церковь. Потому что мы полагаем, что тот дух, который руководит нами и поддерживает нас ради спасения душ наших, является одним и тем же во Христе, Господе нашем, являющемся Супругом, и в Церкви - Его Супруге. Действительно, наша Святая Матерь Церковь направляема и руководима тем же Духом и Господином Нашим, который продиктовал десять Заповедей' (Об истинном критерии воинствующей церкви, XIII правило). Что же хотел сказать еще раз Лойола в этом опусе ? Мать Мария , Церковь , и ее сын Христос , Вера , и есть Господь - андрогин .

Миссионерская деятельность иезуитов с 16 века приняла широкий размах. Друг Лойолы Фр. Ксавье распространял католицизм в Индии, Индокитае, Японии, Китае. Иезуиты утвердились не только в европейских государствах, но проникли в Индию (с 1542), Японию (с 1549), Китай (с 1563), на Филиппины (с 1594). В Парагвае ими было создано государство (с 1610), просуществовавшее около 160 лет. Орден активно участвовал в колонизации Азии, Африки, Южной Америки. 16 и 17 века были эпохой расцвета могущества и богатства ордена. Он владел богатыми поместьями, массой мануфактур.

Но в завершении повествования о горце-баске Энеко Лойоле , считаю необходимым снова и снова обратить внимание на извращение фактов историками и теологами . Они везде пишут : " Основатель Общества Иисуса - Игнатий Лойола (1491-1556)- рыцарь и дворянин, сложивший свой меч на служение Богу (!?)". Но мы то знаем кому он сложил свой меч и кинжал .

Было перепробовано много других средств. Потомка Великого Могола, например, склонили к христианству отсутствием в нем запрета на алкоголь. Но когда на смену "пьяному султану" придет султан-трезвенник, то прекратится не только всякое влияние иезуитов в его владениях, но и самое их присутствие.

В Японии иезуитами основан был город Нагасаки, и созданные ими общины то разрастались, подобно опухолям, в периоды смуты, то уничтожались подчистую, заодно со святыми отцами, в периоды национального единения, - пока иезуиты не были изгнаны окончательно, к злорадству и не без содействия голландской торговой компании и английских купцов, поставивших превыше всего выгоды торговли на архипелаге и легко попиравших ногами крест в знак лояльности очередному сегуну.

В Китае фортуна оказалась будто бы более благосклонной к иезуитам. Некий Маттео Рикки поставил сразу на образованный класс. Первым делом он изучил диалект мандаринов, сам переоделся мандарином и, добившись в 1601 году аудиенции у императора, подарил ему две заморские диковины - шедевры механического искусства - настенные и карманные часы. Император не отпускал его больше от себя. Он велел Рикки начертить большую карту Китая. Изготовленная в срок на десяти листах карта его владений настолько пришлась императору по вкусу, что он приказал тут же выткать ее на шелке и повесить в своей спальне. Белые места карты хитроумный Рикки не преминул "украсить" крестами и переведенными им на китайский язык текстами Священного Писания. Основанная иезуитами китайская церковь, чтоб увеличить свою притягательность для коренного населения страны, вскоре вынуждена была включить в свои ритуалы обязательные жертвоприношения Конфуцию и духам предков. Столетие спустя разразится дикий скандал и конфуз, когда прибывший в Китай папский легат попытается запретить шокировавшие его обряды. Однако тут же окажется выслан из Поднебесной Империи - а иезуиты останутся.

От случая к случаю их будут то изгонять, отправляя в деревянных клетках в Макао, словно обезьянок в сутанах, то вновь призывать - уже с португальскими офицерами, чтоб с их помощью организовать военную экспедицию против татар и кочевников. Практичные китайцы уже не смогут отказаться от их помощи и участия в делах. Ими построен будет пушечный завод в Пекине. Они станут сопровождать императора в походах, лечить его и выполнять самые щекотливые дипломатические поручения. Ими написана будет на китайском языке уйма ученых трудов - по физике, математике, астрономии, - благодаря которым святые отцы снискают такой почет, что им поручено будет выправить календарь Поднебесной, вконец расстроенный усилиями невежественных придворных звездочетов. И когда они блестяще справятся и с этой задачей, в их ведение отдадут на вечные времена математический трибунал, в задачи которого входило:

а) производить наблюдения за небом;

б) предсказывать солнечные и лунные затмения;

в) составлять календарь на очередной год;

г) назначать дни императорских жертвоприношений;

д) вычислять даты и время проведения торжественных церемоний;

е) определять сроки закладки зданий;

ж) запирать в конце года правительственные печати и снова выдавать их в начале нового года.

Так, невзирая на незаменимость при дворе и несомненное влияние на жизнь империи, иезуиты оказались неожиданно не более чем придворными "техниками" - астрономами, картографами, архитекторами, инженерами, живописцами.

По иронии судьбы не церкви и Риму подчиняли они мир, а лишь все перечисленное - рассудку. Средство в очередной раз неузнаваемо видоизменило цель.

Повсюду, где иезуиты сталкивались с инерцией великих цивилизаций и древними привычками, они в конце концов терпели фиаско и оказывались выведены из игры.То единственное место, на которое они могли еще претендовать на Востоке, давно было занято исламом. Славная победа при Лепанто, которую начинал ковать сам основатель ордена, сумела приостановить распространение ислама на запад. Но все попытки организовать встречное продвижение на восток оказались безуспешными.

Оставались "дикари", с которыми еще можно было пытаться что-то сделать. Несколько веков спустя Ливингстон с изумлением обнаруживал в глубинах Черной Африки остатки грандиозных иезуитских построек и сталкивался с отдельными племенами, откуда-то умеющими читать и писать. От самих иезуитов, однако, не осталось уже и помина. Был ли виной тому немилосердный тропический климат или некоторые порицаемые нами обычаи примитивных племен - сейчас уже невозможно сказать.

Действительно успешной деятельность иезуитов можно признать единственно в Новом Свете, в той его части, что получила вскоре название Латинской Америки, - где святым отцам удалось, примкнув к конкистадорам, присоединить свой крест к их мечу. Повстречавшись с племенами караибов, чикитосов и прочих туземцев, которые все сплошь оказывались "чикатилами" и не только поедали своих врагов - а в чем же еще смысл войны? - но и заботливо, не без нежности, откармливали ими своих жен, иезуитским миссионерам удалось-таки ценой нечеловеческих усилий со временем всех их христианизировать. Случалось, для достижения своей цели они не брезговали и участием в захватнических походах, чтоб, получив причитавшуюся им долю пленников, изолировать их затем в специальных поселениях и подвергнуть интенсивной массированной обработке в "христианском духе". Со временем, однако, "ловцы душ" вынуждены были сами выступить в защиту индейцев, доверившихся их опеке, - от посягательств белых соплеменников и, что еще отвратительнее, метисов и креолов, вчера еще бывших индейцами. В частых столкновениях и стычках с беспощадными и алчными работорговцами иезуиты вели себя отчаянно, смело, благородно, рискуя при этом нередко жизнью.

Любимым предприятием их и детищем в этих трудных условиях стало так называемое Парагвайское иезуитское государство - едва ли не первый в истории масштабный эксперимент по осуществлению утопии. Ими построена была целая потешная страна. Вначале, как полагается, был исход. Дабы уберечь поголовье своих воспитанников от непрекращающихся набегов "паулинас", злобных полубелых охотников за рабами, отцы увели 12 тысяч своих индейцев, вчерашних людоедов, за тысячу двести километров в глубь континента, в буквальном смысле прорубаясь сквозь джунгли, отбиваясь от преследователей, подвергаясь лишениям и опасностям, страдая от голода и болезней,- две трети похода пало в дороге. Здесь, в междуречье Уругвая и Параны, под защитой девственного леса, за непроходимыми речными порогами, они, добившись на то разрешения мадридского правительства, основали свою христианскую республику. Уже несколько десятилетий спустя на огромной равнине проживало в тридцати поселениях сто тысяч краснокожих христиан и паслись миллионы голов скота.

Тем не менее набеги работорговцев продолжались и здесь, и тогда иезуитам позволили с целью самообороны вооружить население огнестрельным оружием. Сформировано было несколько ополченских рот и кавалерийских эскадронов, построено и спущено на воду два многопушечных парусных корабля. Регулярно устраивались военные игры и проводились учения. Получилась на самом деле целая страна, куда не допускались никакие белые инспекции. Каждым поселением самодержавно правили два-три отца-иезуита. Подчинялись они только "Великому Отцу", губернатору-иезуиту, чьей резиденцией стал южный приграничный город Япейю, защищенный стенами, рвом, бешеными речными порогами и месяцем опасного пути. Извне в страну завозились только железная руда, порох и соль. Все остальное производилось и изготовлялось на месте руками вчерашних дикарей, до встречи с иезуитами не знакомых не только с железными орудиями, одеждами, домашним скотом, но зачастую даже с представлением об оседлой жизни и понятием "собственность". Последнее обстоятельство, впрочем, несколько упрощало для иезуитов задачу. Отцы обучили индейцев обжигать кирпич и ткать одежду, отливать колокола, пушки и типографский шрифт, делать часы, флейты и органы. Специально для них иезуитами была создана гуаранисская письменность и одновременно введен запрет на испанскую речь, чтобы предупредить всякую возможность их контакта с испорченным испаноязычным окружением. Неожиданным подспорьем в дрессуре и воспитании поселенцев стала музыка, перед властью которой индейцы оказались беззащитны. Пение и музыка сопровождали их отныне повсюду - по пути строем на плантацию, во время работ и организованного иезуитами досуга. Святые отцы стали сами себе композиторами. В деревнях ими создавались оркестры смешанного туземно-европейского звучания, где скрипка с легкостью могла соседствовать с бамбуковыми свистками, а флейта с неким скрежещущим инструментом из хвоста броненосца, - одним словом, контрабасы с кастаньетами. В архитектуре поселений господствовала геометрия правильных фигур, жилища, площади, поля делились на квадраты без остатка, к плантациям на четыре стороны света выводило четверо ворот.

Все имущество являлось тупамбак - "собственностью Бога". Понятие это распространялось не только на орудия труда, инструменты, урожай, но и на время и на детей - которых иезуиты, если бы сами сумели кормить их грудью, отрывали бы от матерей сразу после родов. Заметив склонность ребенка к какому-либо ремеслу, иезуиты немедленно принимались ее развивать, преследуя в первую очередь соображения общественной пользы. Во избежание плотского греха и разлития похоти в 14 лет для девочек и в 16 для мальчиков обязательными являлись замужество и женитьба, исключений не делалось и девственность не поощрялась. Святым отцам не откажешь в определенном великодушии и прозорливости, исключивших для их воспитанников возможность монашеского пути. Жениху и невесте выдавалось на свадьбу по одному реалу для ритуального обмена изображениями испанского короля, и дарился столовый нож - один на семью на всю жизнь. Иезуиты создали идеальный изолятор для изоляции детей природы от самой природы и, предоставив им все необходимое, уже не позволили им выйти из состояния вечного младенчества. Самым привлекательным являлась для индейцев говядина - от пуза. Ежедневно на каждую тысячу поселенцев забивалось пять-шесть быков. Бывшие каннибалы отличались зверским аппетитом. И много еще поколений спустя прилежному пахарю, оставшемуся неожиданно без присмотра, ничего не стоило распрячь немедленно рабочую скотинку, развести костер из сохи и, кликнув друзей, полакомиться вместе с ними, давясь от нетерпения и урча, непрожаренными кусками полусырого мяса. За подобный проступок полагалось каких-то 25 ударов кнутом. Существовали также тюрьма для провинившихся и исправительные работы. Смертная казнь отсутствовала. Из наказаний применялись еще выставление на площади у позорного столба, публичное покаяние в церкви и самое, надо полагать, жестокое ввиду такого исключительного аппетита - наложение поста.

То была штучная искусственная цивилизация. И потому рухнула она в одночасье, не имея опоры в себе самой, по совершенно внешней причине - оттого лишь, что где-то в тысячах километров от иезуитского питомника дала легкую трещину испано-португальская уния и начался передел границ, приведший в результате к ликвидации иезуитского государства. Не говоря о том, что любой контакт с испаноязычным окружением, любая потеря стерильности оказывались гибельными для меднокожих детей безгрешного иезуитского Эльдорадо. Так было в Америке Южной.

Лет через 100-150 в области, близкой к территории государства инков, в Парагвае, иезуитами был создан общественный строй, во многом воскрешавший традиции инков.

История испанского проникновения в Парагвай начинается с 1516 г., когда дон Хуан-де-Солис открыл устье реки Параны и завоевал прилегающие территории, которые получили название Парагвая. В 1536 г. Хуан-де-Айоле построил Ассунсион - столицу новой провинции.

Население Парагвая составляли индейцы племен гуарани. Миссионерская деятельность была начата среди них доминиканским монахом Лас Казас. Иезуиты приняли в ней участие позже. Со свойственным им реалистическим подходом они решили сделать принятие христианства и практически привлекательным, а для этого попытались защитить обращенных индейцев от их главного бедствия - охотников за рабами - паулистов (от штата Сан Паулу, тогдашнего центра работорговли). Пресечение работорговли оказалось, несмотря на многолетние усилия, совершенно непосильной задачей для испанской короны. Иезуиты же добились того, что индейцы больших областей Парагвая приобрели безопасность от набегов паулистов. Для этого они приучили индейцев к оседлой жизни и переселили в крупные селения, называемые редукциями. Первая редукция была основана в 1609 г. Сначала, по-видимому, существовал план создания великого государства с выходом к Атлантическому океану, но этому помешали набеги паулистов. Начиная с 1640 г. иезуиты вооружили индейцев и с боями переселили их в труднодоступный район, ограниченный с одной стороны Андами, а с другой - порогами рек Парана, Ла-Плата и Уругвай. Вся эта страна была покрыта сетью редукций. Уже в 1645 г. иезуиты Машета и Каталадино получили от испанской короны привилегию, освобождавшую владения общества Иисуса от подчинения испанским колониальным властям и от уплаты десятин местному епископу. Иезуиты добились вскоре права вооружить индейцев огнестрельным оружием (в отмену безусловного запрета, введенного испанскими властями во всей Южной Америке) и создали из гуарани сильную армию.

В сношениях с испанским правительством иезуиты настойчиво отклоняли обвинения в том, что создали в Парагвае независимое государство. В действительности некоторые обвинения были преувеличены - например, книга о "парагвайском императоре" с его портретом, или выпущенные якобы им монеты были подделкой врагов иезуитов. Но несомненно, что контролируемая иезуитами область была настолько изолирована от внешнего мира, что вполне могла считаться независимым государством или доминионом Испании. Иезуиты были единственными европейцами на этой территории. Они добились от испанского правительства закона, по которому ни один европеец не мог без их разрешения проникать на территорию редукций и в любом случае не мог пробыть там больше 3 дней. Индейцы же могли покидать редукцию лишь в сопровождении патеров. Несмотря на неоднократные требования правительства, иезуиты отказывались обучать индейцев испанскому языку, но разработали письменность гуарани и обучали их грамоте. Сами иезуиты, жившие в этой области, большей частью не были испанцами - это были немцы, итальянцы, шотландцы. Область иезуитов имела свою армию и вела самостоятельную внешнюю торговлю. Все это оправдывает термин "государство иезуитов", который и употребляют почти все, пишущие об управлявшейся ими области.

Население государства иезуитов составляло в момент расцвета 150-200 тыс.человек. Основной их частью были индейцы, кроме того около 12 тысяч рабов-негров и 150-300 иезуитов. История этого государства оборвалась в 1767-1768 годах, когда иезуиты были изгнаны из Парагвая в рамках общей, направленной против иезуитов политики испанского кабинета. В 1773 г. и весь орден Иисуса был упразднен папой Клементом XIV.

Основные принципы организации редукций были разработаны патером Диего де Торрес. Знаменательно, что Торрес начал свою миссионерскую деятельность в Перу, где не так давно было государство инков. Испанцы эксплуатировали там богатые серебряные копи и заботились о том, чтобы индейцы остались оседлыми. Для этого было предложено сохранить в основном тот же строй, который существовал при инках. Призывая к организации редукций в Парагвае, Торрес писал, что

"местность должна управляться по той же системе, что и в Перу" (61, с. 117).

Многие наблюдатели приходили к выводу, что в своем государстве иезуиты сознательно копировали строй империи инков.

Уже было сказано, что все население было сосредоточено в редукциях. Обычно в редукциях жило 2-3 тыс. индейцев, в самых малочисленных - около 500 человек; самая крупная миссия св. Ксавера насчитывала 30.000 жителей. Во главе каждой редукции стояло два патера-иезуита; как правило, один из них был значительно старше другого. Других европейцев в редукции обычно не бывало. Старший из двух патеров, "исповедник", в основном посвящал себя культу, младший считался его помощником и руководил хозяйственными делами. Иезуит Жуан де Эскадон в написанном в 1760 г. письме говорит:

"Светская власть полностью принадлежит отцам, так же, или даже больше, чем духовная" (61, с. 146).

Священники обычно показывались индейцам только во время богослужения. В другое время они сносились с ними через посредство должностных лиц из местного населения - коррехидоров (кациков) и алькадов. Эти должностные лица избирались ежегодно по списку, составленному патером. Избрание производилось открытым поднятием рук. Коррехидоры и алькады находились в полном подчинении патеров, которые могли отменять любые их распоряжения и отдавать новые. Цитированный выше Эскадон пишет, что каждое утро коррехидоры и алькады являлись к одному из патеров. Он утверждал их решения и указывал, как на текущий день распределить все население редукции на работы:

"Это совершалось, как у нас в доброй семье, где отец на каждый день указывает, кому что делать" (61, с. 148).

"Ограниченный ум обращенных индейцев заставлял миссионеров заботиться обо всех их делах, руководить ими как в духовном, так и в светском отношении", - цитирует в "Истории Парагвая" иезуит Шарлевуа современника парагвайского государства Антонио де Уллоа.

Никаких законов не существовало - их заменяли решения патеров. Они выслушивали исповедь, которая для индейцев был обязательной, они же назначали и наказания за все проступки. Наказания были: выговор с глазу на глаз, публичный выговор, порка кнутом, тюремное заключение, изгнание из редукции. По уверениям многих авторов, смертной казни не существовало (только Шарлевуа в "Истории Парагвая" сообщает об одном непокорном кацике, который в наказание был сожжен посланным Богом огнем (62, с. 13). Виновный должен был сначала каяться в церкви в одежде еретика, потом подвергался наказанию. Де Уллоа пишет: "Они питали такое большое доверие к своим пастырям, что даже беспричинное наказание считалось ими заслуженным " (60, с. 140, 62, с. 31).

Вся жизнь в редукциях была основана на том, что индейцы не владели почти ничем: ни земля, ни дома, ни сырье или орудия ремесленника не были частной собственностью, да и сами индейцы себе не принадлежали. Так, Эскадон пишет:

"Эти участки, так же, как и все остальные земли миссии, принадлежат общине, и ни один из жителей не имеет более, чем право пользования ими, поэтому они друг другу ничего не продают. То же относится и к домам, в которых они живут... О всех этих домах заботится община, чинит их, когда надо, строит заново, когда они приходят в негодность".

Вся земля редукции делилась на две части: тупамба (Божья земля) и абамба (личная земля). Разница заключалась не в характере владения - и те и другие земли принадлежали миссии. Но в то время, как тупамба обрабатывалась коллективно, абамба делилась на участки, которые должны были обрабатывать отдельные семьи.

Муратори в сочинении "Положение Парагвайской миссии" пишет,что абамба одалживалась индейцам для обработки (60, с. 145). Участок выдавался индейцу в момент женитьбы. Он не был наследственным, и, даже если после смерти индейца оставались вдова и дети, участок отходил в общий фонд, а дети и вдова поступали на содержание миссии. Работы на личном участке предписывались и регулировались администрацией так же, как на общественных, - говорит Шарлевуа (60, с. 145). В ежемесячнике "Католические миссии" сообщается, что семена и инвентарь для обработки личного участка давала община. В большинстве миссий семья должна была кормиться урожаем с выделенного ей участка, однако в некоторых редукциях требовалось сдать часть урожая, зато потом выдавался продовольственный паек. Впрочем, работа на личном участке и урожай с него находился под контролем во всех миссиях.

"Было известно, что приносит ему его кусок земли, и урожай с него был под надзором тех, у кого больше всего интереса наблюдать за ним. И если бы над индейцами не было твердой руки, то они скоро оказались бы безо всяких средств пропитания" - пишет Шарлевуа (62, с. 37).

Работы на общинной земле были обязательны для всех индейцев, включая и администрацию и ремесленников. Перед началом работы один из патеров обращался к индейцам с проповедью. После этого они отправлялись на поля, построившись в колонны, под звуки барабанов и флейт. Возвращались с работы под пение бодрых песен. За работой все время наблюдали инспекторы и соглядатаи, вылавливая нерадивых.

"Виновные жестоко наказывались", - говорит Муратори (60, с. 159).

Все культуры, существенные для экономики миссии в целом, сеялись на общинной земле. Очевидцы единодушно обращают внимание на различие в обработке общественной и личной земли: в то время, как общественные земли были тщательно возделаны, личные участки поражали своим запущенным видом. Иезуиты многократно жаловались на безразличие индейцев к работе на своем поле: они предпочитали получить наказание за плохо возделанный участок и жить на общественные запасы. По несколько раз подряд индейцы могли поедать выданные им семена и приходить к кацику за новыми семенами и хорошей поркой. Причину этого иезуиты видели не в особенности установленного ими уклада, но в "детском" характере психики индейцев. Отец П.Кардиельс писал в 1758 г.: "140 лет мы боремся с этим, но едва ли что-нибудь улучшилось. И пока они будут обладать лишь разумом ребенка, ничто не улучшится".

Общины владели громадными стадами лошадей и быков, которые паслись на пампасах. Общинные быки давались индейцам в пользование для обработки своих участков.

"Иногда он забивает одного или обоих быков, чтобы поесть мяса в свое удовольствие. Он сообщает, что быки потерялись и расплачивается за потерю своей спиной", -

пишет Эскадон (61, с. 149).

Мясо общественных быков раздавалось жителям по 2-3 раза в неделю. В назначенный день они отправлялись на склад, где кладовщик вызывал всех поименно и выдавал по равному куску мяса на человека. Индейцы получали также рацион местного чая.

В редукциях развивались разнообразные ремесла, которые достигли высокого уровня. Шерсть раздавалась женщинам на дом, а на следующий день у них собирали пряжу. Инструменты и сырье принадлежали не ремесленнику, а редукции. Но большая часть ремесленников работала в общественных мастерских. П.Кардиельс писал:

"Все работы по ремеслу они делают не дома, так как из этого не было бы никакого толка, но во дворе коллегии" (61, с. 164). В миссиях были каменщики, обжигатели кирпича, оружейники, мельники, часовщики, художники, ювелиры, горшечники. Были построены кирпичные заводы, печи для обжигания извести, мельницы, приводившиеся в движение лошадьми и людьми. Строились органы, отливались колокола, печатались книги на иностранных языках (разумеется, для вывоза). К началу XVIII века в каждой редукции были солнечные или даже механические часы местного изготовления, по которым и регулировался рабочий день редукции.

Все произведенные продукты сдавались на склады, в которых работали индейцы, обученные письму и счету. Часть продуктов раздавалась населению. Ткани делились на равные куски и раздавались поименно - в один день всем девочкам, в другой - мальчикам, в третий - мужчинам и в четвертый - женщинам. Каждый мужчина получал 5,5 м холста для одежды в год, женщина - 4,5 м. Каждый получал ежегодно нож и топор.

Большая часть произведенного в редукциях шла на экспорт. Так, при громадных стадах выделывалось большое число шкур. В миссиях были дубильные и башмачные мастерские. Вся их продукция шла на экспорт - индейцам разрешалось ходить только босиком.

Многих поражали способности, которые индейцы проявляли в ремесле. Шарлевуа пишет, что гуарани

"преуспевали как бы инстинктивно в любом ремесле, с которым сталкивались... Например, достаточно было показать им крест, подсвечник, ладанку или дать материал, чтобы они сделали такой же. Можно было с трудом отличить их работу от модели, которую они имели перед собой" (60, с. 115-116).

И другие очевидцы подчеркивают подражательный характер мастерства туземцев. Это была, собственно говоря, высокая ступень искусства копирования, в котором индейцы действительно достигли большого совершенства.

Ни внутри редукции, ни между редукциями торговли не существовало. Не было и денег. Каждый индеец держал в руках монету один раз в жизни - во время бракосочетания, когда вручал ее в подарок невесте, с тем чтобы монета немедленно после церемонии была возвращена патеру.

Зато внешняя торговля велась очень широко. Редукции вывозили, например, больше местного чая, чем весь остальной Парагвай. Государство иезуитов вынуждено было и ввозить некоторые предметы: прежде всего соль и металлы, особенно железо.

Все редукции были построены по одному плану. В центре находилась квадратная площадь, на которой была расположена церковь. Вокруг площади располагались тюрьма, мастерские, склады, арсенал, прядильная мастерская, в которой работали вдовы и провинившиеся женщины, больница, дом для гостей. Остальная часть территории редукции разбивалась на равные квадратные кварталы.

Жилищем индейцев были тростниковые хижины, обмазанные глиной. Очаг находился в середине, и дым выходил через дверь. Спали без постелей - прямо на полу или в подвесном гамаке. Австрийский иезуит о.Сепп, приехавший в Парагвай в 1691 г., так описывает эти дома:

"Жилища туземцев - простые однокомнатные хижины из земли и кирпича. Здесь малопривлекательно - теснятся отец, мать, сестры, братья, внуки вместе с собаками, кошками, мышами, крысами и т.д. Кишат тараканы. Непривычному человеку становится дурно от невыносимого смрада".

"Дома не имели ни окон, ни какого-либо устройства для вентиляции воздуха; в них не было также никакой мебели - все обитатели миссий садились прямо на землю и ели прямо на полу", -

пишет Фюне в "Гражданской истории Парагвая" (63, с. 26). Только перед самым изгнанием иезуиты стали строить более благоустроенные жилища для индейцев. Жилища туземцев не являлись их собственностью, например, они не могли их передавать друг другу.

По контрасту с жильем индейцев церкви поражали своей роскошью. Строились они из камня и богато украшались. Церковь в миссии св.Ксавера вмещала 4-5 тыс. человек, стены ее были отделаны блестящими пластинками слюды, алтари - золотом.

На заре индейцев будил колокол, по которому они должны были вставать и идти на обязательную для всех молитву, а потом на работу. Вечером ложились спать тоже по сигналу. С наступлением темноты по селению патрулировали отряды, составленные из наиболее надежных индейцев. Выходить из дому можно было только по специальному разрешению (61, с. 176, 62, с. 29).

Редукция была окружена стеной и рвом. Ворота тщательно охранялись; без пропуска въезд и выезд были запрещены. Общение между индейцами различных редукций не допускалось. Никто из индейцев, кроме военных и пастухов, не имел права ездить верхом. Все средства передвижения: лодки, каноэ, повозки - принадлежали общине (63, с. 44).

Все индейцы одевались в одинаковые плащи из полученной на складе материи. Только чиновники и офицеры имели отличную от других одежду, но лишь когда отправляли свои общественные обязанности. В остальное время она (как и оружие) хранилась на складе.

Браки заключались два раза в год на торжественной церемонии. Выбор жены или мужа находился под контролем патеров: если юноше или девушке кто-то приглянулся, это доводилось до сведения миссионера, а потом от его имени сообщалось заинтересованной стороне. Однако, по-видимому, патеры не только выступали посредниками, но и решали вопрос о браке, мало считаясь с желаниями молодых людей. Об этом свидетельствует случай побега из одной редукции большой группы юношей и девушек, недовольных такой системой. После долгих переговоров они вернулись в редукцию, но патеры вынуждены были признать заключенные между ними браки (63, с. 43).

Дети начинали работать очень рано.

"Как только ребенок достигал такого возраста, когда он мог уже работать, его приводили в мастерские и определяли к ремеслу", -

пишет Шарлевуа (60, с. 116). Иезуиты были очень обеспокоены тем, что население редукций почти не росло - несмотря на совершенно необычно хорошие для индейцев условия: гарантию от голода и врачебную помощь. Чтобы стимулировать рождаемость, индейцам не разрешали носить длинные волосы (знак мужчины) до рождения ребенка. С этой же целью ночью удары колокола призывали их к исполнению супружеских обязанностей (64, с. 31).

Подчинение всей жизни индейцев своему контролю иезуиты оправдывали ссылками на их низкое развитие. В этом отношении типично следующее суждение Фюне: "...никогда не действующие согласно с рассудком, они должны были прожить еще несколько столетий социального детства, прежде чем достичь той зрелости, которая является предварительным условием полного обладания свободой" (62, с. 371). В уже цитированном нами письме иезуит Эскадон пишет:

"Ибо по правде и без малейшего преувеличения, никто из них не обладает большими способностями, понятливостью и способностью к здравому смыслу, чем мы это видим в Европе у детей, которые могут читать, писать, учатся, но которые тем не менее не в состоянии управлять собой " (61, с. 146).

Между тем, сами иезуиты делали все для того, чтобы заглушить у индейцев инициативу и заинтересованность в результате своего труда. В Регламенте 1689 г. говорится: "Можно им давать что-либо, чтобы они чувствовали себя довольными, но надо следить, чтобы у них не появилось чувство заинтересованности". Лишь к концу своего владычества иезуиты пытались (вероятно из экономических соображений) развить частную инициативу, например, раздавали скот в частное владение. Но это уже не привело ни к чему - ни один опыт не удавался. Точнее говоря, Кардиельс сообщает о единственном случае, когда было выведено маленькое стадо, - но хозяин его был мулат (60, с. 146).

Враги иезуитов, в частности, антиклерикальный писатель Азара, упрекают их в том, что они морили индейцев голодом, изнуряли их непосильной работой. Но как-то убедительнее, логичнее кажется та картина, которую рисуют источники, восходящие к иезуитам: безголодное существование, отдых каждое воскресенье, обеспеченная хижина и плащ... И эта почти удавшаяся попытка низведения сотен тысяч людей до муравьиного существования представляется гораздо более страшной картиной, чем любая каторга.

Иезуиты в Парагвае, как и во всем мире, погубили себя своими успехами - они стали слишком опасны. В частности, в редукциях они создали хорошо вооруженную армию, численностью до 12 тыс. человек, которая была, по-видимому, решающей военной силой в этом районе. Они вмешивались в междоусобные войны, не раз брали штурмом столицу Ассунсион, побеждали португальские войска, освободили Буэнос-Айрес от осады англичан. Во время смуты ими был разбит наместник Парагвая дон Хозе Антекверра. В сражениях участвовало по несколько тысяч гуарани, вооруженных огнестрельным оружием, пеших и конных. Эта армия стала внушать все большие опасения испанскому правительству.

Падению иезуитов много способствовали и широко распространившиеся слухи о колоссальных накопленных ими богатствах. Ходили слухи об эксплуатируемых ими золотых и серебряных копях, о сказочных доходах, которые они извлекали из внешней торговли. Последний слух казался правдоподобным ввиду дешевизны труда индейцев и необычайного плодородия страны.

После изгнания иезуитов правительственные чиновники бросились искать спрятанные ими сокровища и обнаружили, что их нет! И склады в редукциях жестоко разочаровали - в них совсем не оказалось тех богатств, о которых мечтали. Хозяйство иезуитов было экономически не выгодно!

После изгнания иезуитов большинство индейцев разбежалось из редукций и вернулось к своей прежней религии и бродячей жизни.

Интересна оценка, которую деятельность иезуитов в Парагвае получила у философов-просветителей. Для них иезуиты были врагом ь 1, но для характеристики их парагвайского государства некоторые из них не находили достаточно высоких слов. В "Духе Законов" (книга 4, гл. 6) Монтескье пишет:

"На долю общества Иисуса выпала честь впервые провозгласить в этой стране идею религии в соединении с идеей гуманности... оно привлекло рассеянные в селах племена, дало им обеспеченные средства для существования и облекло их в одежду. Всегда прекрасно будет управлять людьми, чтобы сделать их счастливыми".

А Вольтер высказался в данном случае о "гадине" с еще большим уважением в "Опыте о нравах":

"Распространение христианства в Парагвае силами одних только иезуитов является в некотором смысле триумфом человечества".