Теперь необходимо еще раз кое-что напомнить о генах. Иначе будет трудно понять, почему Я  буду утверждать далее, что возможно сохранение и передача, стабильное наследование далеких генотипов или, вернее, обладание их очень близкими подобиями длительное время людьми одного рода. Потомки одного индивидуума образуют во времени не прямую линию, а ветвящееся дерево. У того из ваших предков, кем бы он ни был, который 'создал' любой короткий участок вашей хромосомы, было, скорее всего, помимо вас еще много других потомков. Одну из ваших генетических единиц может иметь также ваш двоюродный брат. Она может иметься у меня, у английского премьер-министра, а также у вашей собаки, поскольку, зайдя достаточно далеко в глубь веков, у всех у нас можно обнаружить общих предков, далеких предков, возможно, человекообразного предка, еще не достигшего статуса человека. Кроме того, имеющаяся у вас маленькая генетическая единица вполне может просуществовать в течение такого же долгого времени в будущем, оставаясь интактной при прохождении через длинный ряд ваших потомков.

 Другой аспект корпускулярности гена состоит в том, что он никогда не стареет, хотя  с равной вероятностью может умереть в возрасте как миллиона, так и всего ста лет. Он перепрыгивает из одного тела в другое, манипулируя ими на свой лад и в собственных целях, покидая эти смертные тела одно за другим, прежде чем они состарятся и умрут. Гены бессмертны, или, скорее, их определяют как генетические сущности, почти заслуживающие такого эпитета. Мы, индивидуальные машины выживания в этом мире, можем рассчитывать прожить еще несколько десятков лет. Но ожидаемая продолжительность жизни 'успешных' генов должна измеряться не в десятках, а в тысячах и миллионах лет. С одной стороны, это радует т.к. ген почти бессмертен, по нашим меркам. Но есть проблема - половое размножение не репликация. У видов, размножающихся половым путем, отдельная особь - слишком крупная и слишком преходящая генетическая единица, чтобы ее можно было назвать значимой единицей естественного отбора. Группа индивидуумов - еще более крупная единица. С генетической точки зрения индивидуумы и группы подобны тучам на небе или пыльным бурям в пустыне. Это временные агрегации или федерации. Они не остаются стабильными в эволюционном масштабе времени. Популяции могут сохраняться довольно долго, но они постоянно смешиваются с другими популяциями, утрачивая при этом свою идентичность. Кроме того, они подвержены эволюционному изменению изнутри. Обычная популяция недостаточно дискретна, чтобы служить единицей естественного отбора, она недостаточно стабильна и однородна, чтобы оказаться 'отобранной' в ущерб другой популяции. Генные наборы сильно видоизменяются. Так, возможно ли говорить о генетическом родстве, хотя бы, через семь поколений? К чему тогда вся эта игра в генеалогию и построение генеалогических деревьев, если, оказывается, мой генофонд схож с генофондом пра-пра-пра-прадеда не более, чем такса с овчаркой? Однако жизнь приводит нам примеры умышленной самоизоляции племен, каст и родов людей внутри некоторой социальной оболочки-утробы, для поддержания генетической стабильности.

     Жизнь каждой отдельной физической молекулы ДНК довольно коротка, составляя, возможно, несколько месяцев, и безусловно не больше, чем продолжительность жизни человека. Молекула ДНК может продолжать существование в виде копии самой себя. Древние репликаторы, копии какого-то одного гена распространялись по всему миру в первичном бульоне. Современные же варианты аккуратно упакованы в тела машин выживания.